Форум » Мучилище » Madhouses of Great Britain\Психиатрические лечебницы Великобритании. » Ответить
Madhouses of Great Britain\Психиатрические лечебницы Великобритании.
Panic attacks: И двенадцать в полночь не пробило, Все ждали полдня, но опять не дождалися. Вот какое время наступило: Такое нервное - взгляни, Алиса! Англия XIX века мало принимала участия в процессе развития теоретической психиатрии. Британские врачи, стоя в стороне от чистой науки, были заняты, главным образом, административной деятельностью в своих частных лечебницах и огромных государственных больницах. Однако и здесь и там уход за душевнобольными далеко не стоял на той высоте, которую можно было предполагать через несколько десятков лет после основания Йоркского убежища. Для изображения "сумасшедших домов" Соединенного королевства пришлось бы взять далеко не самые радужные краски. Это и сделали "комиссары по душевным болезням" – особый правительственный орган, который вынужден был в один прекрасный день выйти из своего бездействия после нескольких скандальных фактов, проникших в печать. В подобных заведениях с сумасшедшими, конечно, обращались жестоко, но все-таки не так, как в окружающем мире, где их боялись и ненавидели. Ведь самым безобидным средством избавления от безумцев в германских городах ренессансного времени были знаменитые «корабли дураков»: несчастных сгоняли на плоты и сплавляли по рекам с глаз долой, а если кто возвращался – секли кнутами. Они воспринимались как не люди. На таком фоне специальное, не тюремное заведение являлось шагом вперед. Однако, не смотря на этот, вне всякого сомнения, положительный факт, старые дома для умалишенных овеяны дурной славой: лондонский Бедлам, венский Норрентурм, парижский Сальпетриер стали именами нарицательными. Для экономии средств психиатрические лечебницы нередко одновременно служили богадельней, сумасшедшим домом и государственной тюрьмой. В них набиралось до семисот-восьмисот человек: старики старше семидесяти лет, инвалиды, неизлечимые больные, паралитики, эпилептики, идиоты, чесоточные и больные венерическими заболеваниями, сироты, которые ни по полу, ни возрасту не разделялись. Условия их содержания были ужасны: они лежали в неотаплваемых помещениях по девять-тринадцать человек в одной кровати из соломы; пища была скверная, но и той многим не доставалось; грязь, насекомые, телесные наказания – все это было обычным делом. Персонала в чаще всего не хватало. Так, в начале девятнадцатого века, в Бисетре, одной французской лечебнице, на восемьсот человек было восемьдесят три служителя (один специально для уничтожения вшей) и четырнадцать сиделок. В наихудшем положении были венерические больные, которых нещадно били и истязали, видимо, за то, что они посмели заболеть позорной болезнью. В Англии дела обстояли немногим лучше, что привлекло внимание нескольких талантливых врачей, результатом деятельности которых явилось узаконивание принципа no restraint – "никаких стеснений" в отношении больных. Их аргументы были весьма весомыми: • Механическое стеснение унижает больного в его собственных глазах, парализует его внутреннюю самодеятельность и этим препятствует выздоровлению. • Опыт показывает, что в учреждениях, где механическое стеснение отменено, господствует большая тишина. • Механическое стеснение деморализует персонал, который пускает его в ход, чтобы уклониться от исполнения своих обязанностей. • Наблюдение за больными при отмене механического стеснения может быть вполне осуществлено при более многочисленном штате служащих и тщательном распределении больных по отделениям; что касается расходов, неизбежно вытекающих отсюда, то это вопрос, не подлежащий рассмотрению, когда дело идет о пользе больных. Однако, была и оппозиция, считавшая, что: • Легкое связывание дает возможность оказать на больного быстрое влияние и внушить ему уважение, после чего он охотнее исполняет правила, введенные в его собственных интересах. • Надзор за больными, особенно в больших больницах, поручается служителям, которым не всегда можно верить, и терпение которых при сильном возбуждении больного нередко истощается довольно быстро. В таких случаях умеренное стеснение лучше всего обеспечивает и безопасность служителя и покой остальных больных. • Часто механическое стеснение меньше раздражает душевнобольного, меньше утомляет его, чем удерживание его при помощи рук или же помещение его в отдельную комнату, где ему предоставляется свобода неистовствовать много часов подряд. • Разумное применение легкого стеснения, особенно в случаях сильного возбуждения, имеет то преимущество, что не препятствует прогулкам больного на свежем воздухе. • Принудительная изоляция больного в тесной комнате или карцере также является насилием только в другой форме, и моральное действие от этого столь же неблагоприятно, как и действие чисто механического стеснения. В нередких случаях определение «легкое физическое стеснение» скрывало за собой чудовищный произвол, механическое воздействие во многих лечебницах процветало по-прежнему. Возможность отказаться от механического стеснения при лечении помешанных в громадном большинстве случаев сводится исключительно к денежному вопросу. В тех учреждениях, где насилие еще практикуется, это объясняется теснотой помещений, скверной архитектурой зданий, малым штатом надзирателей и очень часто всеми этими причинами вместе взятыми. Что же касается изоляторов, пользование ими на короткие сроки, все также считалось целесообразным, но главным образом во время приступов эпилепсии или бурной мании. *При написании данного текста были использованы материалы книг "История психиатрии" Каннибаха, "Сто великих врачей", так же были задействованы и другие источники.
Ответов - 1
Panic attacks: Догонит ли в воздухе - или шалишь! - Летучая кошка летучую мышь, Собака летучая кошку летучую? Зачем я себя этой глупостью мучаю..! Результаты исследования специально созданной комиссии в… Бетлемской королевской больнице — Bethlem Royal Hospital. «…больные на ночь загонялись в чуланы, где не было ни отопления, ни самых элементарных удобств; палаты, сверх меры переполнены, грязь и сырость и, в довершение всего, широкое пользование наручниками, от которых ткани повреждались до самой кости. Из четырнадцати женщин тринадцать найдено было связанными; было принято, как правило, с вечера субботы до утра понедельника приковывать больных к койкам и запирать их на ключ, пока персонал предавался воскресному отдыху. Еще в спокойные и беспокойные, опрятные и неопрятные больные – все помещались вместе. Были обнаружены факты хронического голодания; повсюду мы, члены комиссии, наталкивались на нетопленые коридоры, едва нагретые комнаты, рваное белье, вопли и смрад. Некоторые больные неизвестно куда исчезали; как показала проверка, из реестра смертных случаев иногда до трехсот фамилий переносилось в списки поправившихся. Повсюду процветает воровство, фальшивые счета…» Йоркском убежище - Yorkshire Asylum. «…это учреждение называется «убежищем», и это верно, так как данное название как нельзя лучше оттеняет основную тенденцию нового дела: дать приют, в истинном смысле слова, тихую пристань, где "полуразбитая барка может быть исправлена для нового плавания или же, в крайнем случае – найти спокойное убежите от ветра и бури". Его главный врач - Фоулер никогда до этого не занимался психиатрией, но несчастные, порученные его заботам, возбуждали в нем такое живое сочувствие, что он с юношеским пылом принялся за новое для него дело. Охотнее всего он назначал теплые ванны и питательную диету; он пользовался огромной любовью больных, которым уделял массу времени. Йоркское убежище по внешнему виду кажется обыкновенной усадьбой. Оттуда, как на ладони, виден был город с его башнями и шпилями.<…> Решеток на окнах не было. Из мер стеснения применяются только горячечная рубашка – этот огромный шаг вперед но сравнению с наручниками и цепями. Для слишком беспокойных больных есть изоляторы, тщательно проводится деление больных на группы. Есть особые сады и дворики для прогулок, а в доме организованы светлые помещения для дневного пребывания, для занятий и игр. Особое внимание уделяется огородным, садовым и земледельческим работам…» Ratlage – Ратледж. «…меры физического воздействия на больных достаточно гуманны, но безумные частенько погибают в результате халатности и своеволия надсмотрщиков. Любой служитель имеет полную возможность связывать больного и держать его так в течение дней и недель, но при этом при каждом связанном больном должен находиться надсмотрщик, который мог бы следить за состоянием душевнобольного. Однако, каждый прибор – наручники, камзол, ремни – должен иметь свое определенное место на вешалке, так чтобы всегда была возможность проверить, какое число их находится в данный момент в деле. И, наконец, последняя мера: каждый случай применения насилия регистрировался в особом журнале. Также присутствует организация физических упражнений на открытом воздухе…»
полная версия страницы